На другой день Влас и
рыцарь ехали вместе. Пустыня кончилась; пошли горы да ущелья. Скучно стало
Власу, думает, чем бы себя позабавить. Подъехали они к глубокой расщелине.
— А ну-ка, рыцарь,
скакни! — сказал Влас.
- Широко, мой конь,
пожалуй, не перепрыгнет, — возразил рыцарь. — Да и зачем прыгать, когда можно
кругом объехать!
— Э, да ты, вижу,
баба! — сказал с насмешкой Влас. — Коли не хочешь прыгать, так я от тебя уеду.
Не люблю таких рохлей!
— Я жалею, что дал
слово повиноваться тебе, - - сказал, нахмурившись, рыцарь, - - до я своему
слову не изменю — исполню твое желание.
Отъехав от расщелины,
он пришпорил коня и прыгнул через пропасть. Конь перескочил, но задней ногой
зацепился за край расщелины и начал прихрамывать. Между тем Влас хватил что
есть силы Желтого плетью, и, как птица, перелетел он через бездну.
- Что, али на трех
ногах поедешь теперь? — с насмешкой спросил рыцаря Влас.
Рыцарь в это время
осматривал ногу коня и даже не взглянул на Власа. Влас рассердился.
-- Ты, приятель,
зазнался очень, нос задрал, — сказал он. Рыцарь опять не ответил ни слова. Он
молча сел на коня и шагом поехал вперед.
- Дай-ка мне
мешок-то, — сказал Влас, — твоей хромоногой кляче и без того тяжело.
Рыцарь молча подал
ему мешок с провизией. Влас привязал его к седлу, свистнул да и был таков.
Целый день он ехал по
горам и долинам, нашел в горах ключ, напился, наполнил фляжку водой, провизию
съел, а мешок запихнул за пазуху. Ночью лег было отдохнуть, но тяжелые сны не
давали ему покоя. Он встал и поехал дальше. Желтый не знал устали и летел, как
стрела. Устал Влас и проголодался, а есть нечего. Надел было колпак, спросить,
где бы достать съестного, но колпак молчал и только голову сжимал, как железным
обручем. Скучно стало Власу, но потом он задумался о том, как знатно заживет,
когда достанет царевну, и от этих мыслей повеселел... Вдруг Желтый
остановился: перед Власом была широкая река.
- Вот так речища! —
воскликнул Влас. — Чуть-чуть берег виден! А Желтый так и прет в воду!.. Тпру!
Стой!..
Влас слез с коня и
решился ожидать рыцаря: может, он раздобыл чего-нибудь съестного.
Долго пришлось ждать
Власу. Наконец послышался конский топот. Бледный, усталый подъехал рыцарь, пар
валил от коня его.
— Есть у тебя еда
какая-нибудь? — крикнул ему Влас.
— Ничего нет, —
отвечал измученный рыцарь.
— Ну, так за твою
клячонку примемся, — сказал Влас, вытаскивая из ножен меч.
— Постой, — сказал
рыцарь, — как же я останусь без лошади.
- Велика важность!..
Желтый обоих нас свезет. Не помирать же с голоду!
- Погоди, Влас,
немного потерпи: мы поедем по берегу реки, встретим какого-нибудь зверя, убьем
его, и у нас будет пища. А коня мне жалко.
— Нашел, кого
жалеть!!! Голод-то, приятель, не тетка!
И, прежде чем рыцарь
успел ответить, Влас вонзил в горло коня свой меч. Разгневанный рыцарь уже
поднял было руку на Власа, но вспомнил о своем слове и отвернулся: ему больно
было смотреть на своего верного коня.
— У тебя, верно, есть
огниво, — сказал Влас, — ты — человек запасливый.
Рыцарь достал огниво
и подал Власу. Влас зажег сухой камыш и принялся поджаривать мясо.
— Славная закуска! —
сказал он, отведывая конины. Насытившись, он отрезал большой кусок мяса,
завернул его в мешок, привязал к седлу, вскочил на Желтого и поплыл через реку.
— Влас, что же ты меня
покидаешь? — воскликнул рыцарь. — Что я буду делать один, без лошади? Побойся
Бога!
— Чего голосишь-то! —
отозвался Влас. — Прыгай в воду да плыви: оно и хорошо, и прохладно будет!
Рыцарь бросился в
реку и поплыл вслед за Власом, но скоро стал изнемогать: течением относило его
в сторону.
— Помоги мне, Влас! —
закричал он. — Желтый обоих нас вывезет!
Влас хотел было
подплыть к нему, но потом раздумал: «А вдруг Желтый двоих не вывезет?».
— Нет, брат, — сказал
он рыцарю, — плыви-ка сам! Не маленький, чай!
Влас был уже на
середине реки. Желтый легко и плавно разрезал воду своей широкой грудью. Рыцарь
выбивался из сил, стараясь поспеть за Власом, но с каждой минутой все больше
изнемогал и, наконец, начал захлебываться.
— Помоги! — вскрикнул
он отчаянным голосом. Влас не слушал его и уплывал дальше и дальше. У рыцаря в
глазах потемнело.
— Влас, остановись!..
Утопаю!.. — закричал он задыхающимся голосом.
В эту минуту колпак
выскочил из-за пазухи у Власа и упал в воду. Влас сразу почувствовал, что
Желтый начинает погружаться под ним в воду. До одного берега далеко, до
другого еще дальше. Ужас охватил Власа. Бледный, как смерть, он повернул
Желтого, чтобы поймать колпак, но рыцарь раньше его успел схватить колпак. Тут
сразу все дело изменилось: Влас начал тонуть, а рыцарь свободно держался на
воде.
Рыцарь подоспел к
нему на помощь; одной рукой он поддерживал Желтого, а другой держал колпак.
Дрожа от страха, выкарабкался Влас на берег. Вся его отвага сразу пропала,
потому что не было с ним чудесного колпака. Сидя на Желтом, он думал только о
том, как бы половчее вытянуть у своего товарища колпак и подальше его
запрятать. Рыцарь стоял на берегу и с любопытством осматривал странный колпак.
- Что это за вещь? --
спросил он у Власа.
- Уж вы мне отдайте
его, ваше благородие, — сказал Влас, почесываясь. — Это тятенькина память.
- Мне чужого не надо.
Возьми, — сказал рыцарь. Проворно схватил Влас колпак и запрятал его за пазуху.
Сразу воротились к
нему вся его смелость и бесстыдство.
- Уж не прогневайтесь
теперь, ваше благородие, — с насмешкой сказал он, — не умели держать в руках
находку, так сами на себя пеняйте! Счастливо оставаться! Он хлестнул Желтого и
поскакал.
— Стой! — крикнул
рыцарь.
Влас остановился.
- Слушай, Влас, —
громко сказал рыцарь: — призываю Бога в свидетели, что я все время поступал с
тобой, как честный человек, а ты за это отплачиваешь мне изменой! Ты оставляешь
меня одного на пустынном берегу... Ужели нет в твоем сердце ни стыда, ни
жалости?.. Клянусь тебе, что я буду верен своему слову: ни в чем не ослушаюсь
тебя! За что же ты покидаешь меня?.. После этого ты не человек, а зверь!
- Ладно! — засмеялся
Влас. — Шалишь, брат, не надуешь! Подержал мой колпак в руках, теперь того
гляди своруешь его у меня! Нет, уж я лучше один поеду; этак-то будет вернее.
Сказав это, он
свистнул. Желтый помчался вскачь, а рыцарь остался один на пустом берегу.